На мой прямой вопрос Коля ответил прямо: чтобы не пить – не надо начинать. Мне понравилась формулировка, и я вознамерился написать изречение большими буквами у него на лбу. Два дня Круглов болел и неприкаянно слонялся по углам, скребло у него видать крепко, а потом, поймав меня с паяльником в руках, отобрал схему и позвал Вальку. Их обуяло дикое веселье. Эти двое ходили вокруг результатов моих творческих потуг как первоклашки на ёлке, тыкали пальцем, перемигивались, цыкали зубом и оскорбительно хихикали. Схемой они восторгались, особенно их привлекли наспех собранные узлы, где паяно было действительно утюгом. Валька конспиративным шёпотом делился: «Это для пылесоса с вертикальным взлётом», и загадочно морщил лоб. Коля не отставал: «Нет. Это что-то космическое. Плотность сборки смотри». Я топтался рядом, так и хотелось заехать одному из них в ухо для профилактики. Сутки они кряхтели, рисовали, потели, милостиво оставив меня при себе в качестве консультанта, и ещё через пару дней привезли рабочий промышленный вариант моей установки, уместившийся в сигаретной пачке, и по моей просьбе прилепили к Зеркалу видеокамеру. Теперь я мог работать в радиусе нескольких сот метров от агрегата: настраивать параметры, направлять, изменять длину Туннеля и наблюдать за ним прямо через ноутбук. Саму установку я упрятал в бункер и запер на десять замков. Принципа мои работнички всё равно не знали.

Меня терзали сомнения: без помощников не обойтись, но эти два охламона при всех их прочих достоинствах вызывали смутное беспокойство. Валька никогда не был дырявым решетом, и ему в принципе можно было доверить любые тайны, вот только тайна моя была не тех масштабов, чтобы доверять её даже Вальке. Колю я не знал совсем, хотя судя по его прошлому, человек он был надёжный. Вот только бы не сорвался на стакан.

В Березняках я Зойку не нашёл. По чистой случайности я отыскал её по третьему адресу в списке, полученном на днях от Васнецова.

Зойка вышла из туннеля и сразу задрожала, холод в бункере стоял собачий. Я накинул на неё заблаговременно приготовленный теплый плед, обхватил за плечи и собрался увести, но она вдруг отстранилась и не своим голосом спросила:

- Где мы? – и посмотрела на меня иглами зрачков.

- В бункере, - не нашёл я сказать ничего лучшего.

Зойка обернулась, посмотрела на Зеркало и опять на меня.

- Где я? – как спросонья опять спросила она хриплым голосом.

- Зойка, это я, Иван, - я потряс её за плечи.

- Иван... – сказала она и вдруг заплакала. – Иван...

С Зойкой происходило что-то страшное. Её трясло, из широко распахнутых глаз непрерывно текли слёзы, она, не пререкаясь, плелась впереди меня, ёжилась, ждала, когда я открою и закрою шлюзы и снова шла наугад как слепая.

Когда мы вывернули с подвальной лестницы в проём столовой, Коля вскочил из-за стола нам навстречу, близоруко прищурился и резко остановился.

- Ты где её нашёл... – вгляделся он и длинно матюгнулся, - Герыч, - сказал он, - вот падлы...

Тут до меня стало доходить. Героин. Вот падлы...

Я его убью, подумал я. Просто подумал, даже как-то отрешённо, как о вчерашнем ужине. Вот так и совершаются преступления... Преступление порождает преступление, дрянь порождает дрянь и так до бесконечности, и нет этому конца и нет этому края... Нет, какая всё-таки погань, прости господи, и сам не гам и другим не дам... Зачем? За что?! Зойку-то за что?! Откуда они только берутся, боксёры эти? Мама их такими воспитала? Папа? Злая наша жизнь? Жизнь... С этим нужно что-то делать. Бороться... Убивать? Кого? Зюзю? Почему бы нет? Сам возьмёшься или позовёшь кого? Только что это тебе даст? Вот сидит Валька, который умеет всё. Он электронщик, каких поискать, он ушёл в свой бизнес, чтобы вылезти из-под дураков-начальников, чтобы самому пробивать себе дорогу... Что он имеет? Захламлённый подвал и кучу долгов? Вот сидит Коля, у него была идея, у него была цель, и вроде даже получалось... и получилось бы... Но приходят зюзи и ломают жизни, ломают судьбы. Кто им дал право? Никто им ничего не давал, они сами взяли. Силой, наглостью своей природной, хамством своим беспредельным... Тоска навалилась на меня; большая, громадная и серая как пасмурное небо, охватила весь мир и давила, сжимала, переваривала целиком, даже сил не было сопротивляться.

Наверно плохо было у меня с лицом, что-то такое на нём отразилось, потому что Валька медленно встал, мягко, словно боясь сломать, обнял нас с Зойкой, усадил за стол и полез в холодильник за коньяком. У Коли дрожали губы, он силился сказать и не находил слов. Его трясло так, будто Зойкино состояние передавалось всем вокруг, наверно Коля когда-то что-то подобное пережил... И тут я решился.

- Так, - сказал я жёстко. – Все слушают и никто не перебивает. Кто вякнет – получит по зубам.

Всё равно когда-нибудь пришлось бы объяснять. Пока вопросов никто не задавал, но до бесконечности так тоже продолжаться не могло. Вопросы в любом случае накапливались... Я рассказал про Зеркало и про Туннель. Я рассказал про свои планы. Мир надо лечить, он болен, наш мир... Это было слишком широко и громоздко, но по-другому я сказать не мог. Я не знал, как и не представлял чем лечить, но у меня была цель, и мне нужно было помочь. А если хотите помочь, то помогайте, так вас растак! Сидите – рты раззявили. Что делать – кто знает? Что с этой поганью делать? Откуда она прёт? Где эта зараза засела? С чего начинать? Вы понимаете, что у нас в руках страшная сила, только вот куда её направить я не знаю...

Валька как отвалил челюсть до воротника, так и забыл захлопнуть. Зойка остановившимися глазами безучастно смотрела сквозь меня, а Коля сказал:

- Я с тобой. Как угодно – но я с тобой. Я буду работать бесплатно, я им за так шеи сверну.

Валька, наконец, разморозился и заявил:

- Я тоже с тобой. Только без денег я не могу, я уже как-то привык с деньгами.

- Да понятно, что без денег никак, деньги будут. Сколько тебе надо – столько и будет. Мысли есть?

Валька помотал головой со словами «тут думать надо», а Коля сразу заявил:

- Что тут думать, перестрелять как собак.

- Кого? – спросил я со злостью. – Всех? Коля, давай и правда, сначала думать, а потом говорить.

- Но Зюзю мне отдашь? – выдвинулся вперёд Коля.

- Отдам. Он пока живой всё равно от Зойки не отстанет...

И тут Зойка, словно очнувшись ото сна села прямо, пошарила перед собой по столу и посмотрела на меня более-менее осмысленно.

- Он там не бывает, - сухим лихорадочным шёпотом прошелестела она. – Приезжает только врач, ставит укол и уезжает. Я заболела, Ваня, мне надо назад, лечиться. Мне нельзя без лекарств...

У меня защипало глаза. Паскудство какое... Это каким же цинизмом нужно обладать, чтобы вот так посадить человека на иглу и при этом обратить всё в добродетель. Лечит он... Нет, милый мой, я тебя отдам на растерзание Круглому и сам поприсутствую, да ещё поучаствую. Тебе, Зюзя, горшая судьба предстоит, хотя ты об этом и не знаешь... Но узнаешь, гад, совсем скоро узнаешь...

Коля вскочил, выбежал в прихожую, и было слышно, как он там открывает шкаф и роется в вещах. Я вышел вслед за ним. Коля уже достал телефон, и остервенело жал кнопки.

- Куда собрался звонить? – поинтересовался я.

- Доктору, - быстро сказал Коля. – Наркологу. Есть у меня один хороший знакомый. – Степаныч? – крикнул он в трубку, - срочно приезжай! Адрес какой? – повернулся он ко мне.

Я сказал. Он повторил за мной и добавил в трубку:

- Только халат обязательно надень. Очень надо, Степаныч! Нет, не со мной, у меня всё в порядке... Женщина. – Он задрал глаза к потолку. – Лет двадцать пять – тридцать. Да, знакомая... Степаныч, давай быстрей, мой хороший. Да, героин, хотя хрен его знает...

© Мирошниченко Михаил. Декабрь 2013 г. http://mafn.ru